Чисто феноменологическая психология. Область ее опыта, ее методы, ее функция.

Двойственный смысл феноменологии как психологической и как трансцендентальной.

На рубеже веков в борьбе философии и психологии за строго научный метод возникла новая наука и новый метод философского исследования. Новая наука называлась феноменологией, поскольку она, соответственно, ее новый метод появились благодаря определенной радикализации уже и ранее ставшего потребностью и применявшегося отдельными естествоиспытателями и психологами феноменологического метода. Для таких людей, как Мах и Геринг смысл этого метода был связан с реакцией на грозящую ''точному'' естествознанию беспочвенность теоретизирования; это была реакция против теоретизирования /в форме/ далеких от созерцания понятийных образований и математических спекуляций, теоретизирования, при котором не достигается ясное понимание правомерного смысла и результата теорий.

Параллельно с этим у некоторых психологов и, прежде всего, у Брентано мы обнаруживаем стремление систематически разработать на почве чистого внутреннего опыта и строгой дискрипции его данностей ''Психогнозия'' строго научную психологию.

Именно радикализация этих методических тенденций /нередко, впрочем, уже обозначавшихся как феноменологические / в сфере психологии и в сфере зачастую тогда смешивавшейся с ней теории разума вела к новой методике чистого исследования психического и одновременно к новому способу обсуждения специфически философских принципиальных вопросов; при этом, как уже говорилось, становилось все более заметным появление научности нового типа.

В дальнейшем развитии она раскрывается в примечательной двойственности: с одной стороны, как психологическая феноменология, которая как радикальная основная наука должна служить психологии вообще с другой стороны, как трансцендентальная феноменология, которая в ряду философских дисциплин выполняет важнейшую роль первой философии функцию философской науки о первоначалах.

В первом докладе мы хотим отвлечься от всех наших философских интересов. Психилогическое будет интересовать нас так же, как физическое интересует физика. Совершенно объективно, в духе позитивной науки мы будем обсуждать требования научной психологии и развивать необходимую идею феноменологической психологии.

Психология Нового времени есть наука о реальных, проявляющихся в конкретной взаимосвязи объективнореального мира процессах, называющихся здесь психическими. Самый непосредственный пример раскрытия ''психического'' дан нам в живущем имманентном бытии того, что я обозначаю именно как Я, а также и всего того, что обнаруживает себя как неотделимое от Я, как Я переживания /такие, как опыт, мышление, чувствование, волнение/ или психические переживания, а также в качестве способностей или

. Опыт дает психическое как некий несамостоятельный слой бытия людей и животных, которые в основном слое /своего бытия/ суть физические реальности. Поэтому психология есть несамостоятельная ветвь конкретной антропологии, соответственно, зоологии, которая, таким образом, охватывает и физическое, и психофизическое.

Рассматривая мир опыта в его тотальности, мы замечаем, что к его сущности явно принадлежит /возможность/ бесконечно расчленяться на конкретные единичные реальности. Каждой из них необходимо принадлежит некая физическая телесность, по крайней мере, как относительно конкретный низший слой, на который могут наслаиваться и внефизические определения, например, те, благодаря которым определенное тело становится произведением искусства. Мы можем последовательно абстрагироваться от всех внефизических определений и, таким образом, рассматривать каждую реальность и весь мир в целом как чисто физическую природу. В этом состоит структурный закон мира опыта. Не только каждое конкретное мирское или реальное имеет свою природу, свое физическое тело, но и все тела мира составляют некое связное единство,замкнутое в себе и простирающееся в бесконечность единство универсума, природы, имеющее универсальную пространственновременную форму. Соответственно, с точки зрения метода, это выражается в том, что возможен последовательный опыт абстракции, имеющий своей постоянной темой только физическое, а на этой основе физического опыта возможна таким же образом замкнутая в себе теоретическая наука, физическое естествознание, физическое в самом широком смысле, включающее в себя и химию,и универсальную, абстрагирующуюся от всякой духовности, физическую зоологию и биологию.

Здесь напрашивается вопрос: в какой мере при такой односторонней направленности интереса к психическому у животных и в мире вообще, которое конечно никогда не выступает как нечто самостоятельное, в какой мере в таком случае вообще возможны опыт и теоретическое исследование, в непрерывной последовательности переходящие от психического к психическому и, таким образом, совершенно не затрагивающие физического? Этот вопрос тотчас вызывает другой: в какой мере параллельно с чистым и последовательно развиваемым естествознанием возможна чистая и последовательная психология? На этот вопрос, очевидно, следует ответить отрицательно, психология в обычном смысле эмпирической науки о фактах не может, подобно ее параллели, быть чистой наукой о психических фактах, чистой от всего физического, так, как эмпирическое естествознание является чистым от всего психического.

Сколько бы не расширяли непрерывный и чистый психический опыт и не теоретизировали с его помощью, заранее ясно, что чистое психическое, которое в нем дано, имеет в реальном мире свои пространственновременные определенности, и что в своей реальной фактичности оно, как и сверхреальное вообще, может быть определено лишь через пространственновременные локальные характеристики. Система положений в пространстве и времени есть форма всякого фактического бытия, бытия в мире фактов. И это значит, что всякое определение реальных надстраивается над пространственновременными, локальными определениями. Однако исходно и непосредственно пространственность и временность относятся к природе как физической природе. Все внефизическое, в особенности все психическое определяется через пространственновременное положение только благодаря фундированию в физической телесности. Таким образом, легко видеть, что в эмпирической психологии чисто психологическое исследование никогда не сможет теоретически обособиться от психофизического. Другими словами: эмпирическая наука о психическом как в себе замкнутая дисциплина не может быть обоснована в пределах психологии как объективной науки и фактах. Здесь невозможно полностью избавиться от всех тематических отсылок к физическому, соответственно, психофизическому.

С другой стороны ясно, что психологическое исследование в определенной мере все же должно быть возможным и должно играть некоторую роль во всякой эмпирической психологии, стремящейся к строгой научности. Иначе, как были бы достижимы строго научные понятия о психическом в его собственной сущности, причем несмотря на всю реальную переплетенность с физическим? И если теперь мы обдумаем то, что к этим понятиям необходимо должны принадлежать и такие, которые очерчивают всеобщую и необходимую сущностную форму психического, и, таким образом, касаются всего того, без чего психическое как таковое просто немыслимо,то нам откроется здесь перспектива некой возможной априорной сущностной науки о чисто психическом как таковом. Ее мы принимаем как идеюориентир. Она, таким образом, была бы параллельна не физике как эмпирической естественной науке, но науке об некой мыслимой природы вообще в ее собственной чистой сущности. Хотя об априорном естествознании обычно речи не идет, однако же оно нам хорошо знакомо по отдельным важнейшим дисциплинам, таким, как априорное учение о времени, чистые геометрия и механика.

Интенциональность как основная характеристика психического.

Априорные истины не так легко получить, как казалось в прежние времена. Как подлинные сущностные истины, они появляются в аподиктическом усмотрении только из начальных источников созерцания. Эти источники, однако, должны быть раскрыты правильно. Они могут стать плодотворными только благодаря методическому подходу и всестороннему развертыванию их горизонтов. Таким образом, для действительного обоснования ведущей нас идеиидеи априорной и чистой психологии, требуется возврат к опытному созерцанию, созерцанию, методически и всесторонне раскрытому, в котором психическое дается нам в изначальной конкретности и где оно, как мы говорим, показывает себя в своей собственной сущности, в своей самости. При этом единичное, которое находится сейчас перед глазами, служит как экземпляр. Внимание с самого начала направлено на то, что в общем и целом сохраняется в свободной смене экземпляров, а не то, что случайно изменяется.

Своеобразие метода, которому необходимо здесь следовать, раскроется нам постепенно. Первоосновным является эдесь экземплярный, действительный и возможный опыт. А чисто психический опыт в особенности нуждается в методическом подходе.

!.Опытная или иная направленность на психическое осуществляется реклексивным способом. Жить в качестве Ясубъекта означает проживать многообразное психическое. Однако эта проживаемая нами жизнь, так сказать, анонимна, она протекает,но мы не направляем на нее внимания,она остается вне опытазначит схватывать его в самости. В бодрствующей жизни мы всегда заняты чемто,то этим,то тем, причем на низшей ступени непсихическим: например, воспринимая,мы заняты воспринятой ветряной мельницей, направлены на нее и только на нее, в воспоминании мы заняты воспоминаемым, в в мышлениимыслями, в чувственнооценивающей жизни, соответственно, прекрасным или какимлибо иным образом ценным для нас, в волевом стремлениицелями или средствами. Действуя таким образом, мы ничего не знаем о разыгрывающейся при этом жизни, о ее различных свойствах, которые сущностно необходимы для того, чтобы мы могли иметь соответствующие темы наших занятий, чтобы,например, вещи, будь то в живом настоящем, будь то в воспоминании /как прошедшие/, ил мысли, ценности или цели, могли присутствовать в поле зрения как темы, и чтобы мы могли так или иначе заниматься ими. Только рефлексия, поворот взгляда от непосредственного тематического вводит как тему в поле зрения саму психическую жизнь, сами столь различные формы ''занятости,'' ''тематизации'', ''осознания'' со всеми их свойствами и возможными задними планами. В рефлективном восприятии и вообще опытном постижении, она схватывается и сама становится темой разнообразных занятий. Это новое опытное постижение и вообще тематизация в рефлексии, конечно же, сами латентны, но в дальнейшем опятьтаки могут быть раскрыты благодаря рефлексии более высокого уровня.

2. Все, что доступно нам благодаря рефлексии, имеет одно замечательное общее всем свойство быть сознанием о чемто, осознанием чего либо, или, коррелятивно, быть осознанным мы говорим об интенциональности. Это сущностная характеристика психической жизни в точном смысле слова и, таким образом, просто неотделима от нее. Например, от восприятия, которое раскрывает нам рефлексии, неотделимо то, что оно есть восприятие тогото и тогото, и точно так же переживание воспоминания в самом себе есть воспоминание о томто и о томто, таковы же и мышление такихто и такихто мыслей, боязнь чегото, любовь к чемуто и т.д. Мы можем также привести случаи, когда говорится о явлении, соответственно, явленности чегото. Где бы мы не говорили о явлении, мы всегда подразумеваем тех субъектов, которым нечто является, но одновременно и те моменты их психической жизни, соразмерно которым явление имеет место как явление чегото, и последнее есть именно являющееся в нем.

Известным образом и с некоторым преувеличением о каждом психическом переживании можно сказать, что в нем соответствующему Я нечто является поскольку оно им каклибо осознается. Феноменальность как свойство явления и являющегося как таковых, понятая в этом расширенном смысле, в соответствии с этим была бы основной характеристикой психического. Поэтому проясняемую в отношении ее возможности чистую психологию следовало бы обозначить как феноменологию, причем как априорную феноменологию. Она, конечно же, должна иметь дело с Ясубъектами, по отдельности и в сообществе, как субъектами чистой феноменальности и исследовать их как априорная дисциплина.